РУССКОЕ СЛОВЕСНОЕ УДАРЕНИЕ
В русском языке, где словесное ударение ярко выражено, оно выполняет словоопознавательную функцию. Так, звуковые оболочки слов «мукА» и «мУка», «пАлки» и «полкИ», «стАла» и «столА» и мн. др. при одном и том же звуковом (фонемном) составе характеризуются разным местом словесного ударения и соответственно разными ритмическими контурами.
Словесное ударение в русском языке является свободным, или разноместным, т. е. оно может находиться на любом слоге слова. Этой особенностью русское словесное ударение отличается от ударения в языках с так называемым связанным (фиксированным) ударением, которое падает на определенный по порядку слог, например, от чешского, в котором ударение находится на первом слоге, или от польского со словесным ударением, фиксированным на предпоследнем слоге.
Нефиксированность русского словесного ударения и позволяет ему играть смыслоразличительную роль. С другой стороны, свободное ударение дает широкий простор для вариантов ударения в одних и тех же словах: «творОг» — «твОрог», «инАче» — «Иначе», «созвонИмся» — «созвОнимся», «началсЯ» — «нАчался» — «начАлся», «облегчИть» — «облЕгчить», «вы прАвы» — «вы правЫ» , «нЕ дало» — «не далО» — «не дАло», «нА руку» — «на рУку» и т. д. По данным К. С. Горбачевича 1970-х годов, «[в] современном русском языке имеется более 5000 общеупотребительных слов, имеющих колебания в ударении», причем вероятность колебаний тем выше, чем более частотно то или иное слово. Обилие вариантов ударения, причем в речи носителей литературного языка, является серьезной проблемой для специалистов по культуре речи и поводом посудачить для любителей осудить ближнего за неправильно поставленное ударение.
В словах, состоящих из 3—5 слогов, ударение тяготеет к середине слова, а в многочисленных двусложных словах распределяется практически поровну между первым и вторым слогами. Будучи свободным, русское ударение может находиться как на корнях слов, так и на приставках, суффиксах и окончаниях.
В значительной части частотной лексики ударение является подвижным, т. е. может менять место при словоизменении (например, в ед. ч. «женА», «женЫ» и т. д., но во мн. ч. «жЁны», «жЁнам» и т. д.) и словообразовании (например, «столА», «столУ» и т. д., «столЫ», «столОв» и т. д. с постоянным ударением на окончании, но «стОлик», «стОлика» и т. д.).
Многие другие слова имеют постоянное ударение на основе — «бАба», «бАбы» и т. д.; «крУжка», «крУжки» и т. д.
Схему распределения ударений в конкретном слове называют его акцентной кривой. Акцентные кривые, свойственные грамматическим классам в отвлечении от конкретных слов, рассматриваются как акцентные парадигмы.
В русском языке имеются разные типы акцентных парадигм:
— с постоянным ударением на основе (ср. «вИжу», «вИдишь» и т. д.),
— с постоянным ударением на окончании (ср. «сижУ», «сидИшь» и т. д.),
— с подвижным ударением (которое падает то на основу, то на окончание: ср. «хожУ», но «хОдишь» и т. д.).
Подвижность ударения используется в русском языке в качестве дополнительного (наряду с главным — окончанием) средства выражения грамматических значений, как в приведенном противопоставлении форм единственного и множественного числа слова «жена».
Еще один пример — противопоставление при помощи ударения формы 1-го лица единственного числа всем остальным формам в парадигме спряжения некоторых глаголов: «дарЮ» — но «дАришь», «дАрит», «дАрим», «дАрите», «дАрят».
Этой модели на протяжении XIX—XX вв. подчинились многие глаголы 2-го спряжения: «варЮ» — «вАришь», «солЮ» — «сОлишь», «тащУ» — «тАщишь» и мн. др. вместо старых «варЮ» — «варИшь, «солЮ» — «солИшь», «тащУ» — «тащИшь».
В русском языке есть такие морфемы, на которые не может падать ударение (например, суффикс существительных мужского рода -тель всегда безударный — «водИтель», «хранИтель», «читАтель» и др.), но есть и такие, которые всегда находятся под ударением (например, приставка вы- в глаголах совершенного вида — «вЫнести», «вЫнесу», но «нестИ», «несУ»).
Ударение может быть тесно связано с окончанием. Так, окончание И. п. мн. ч. -а/-я существительных мужского рода, в отличие от окончания -ы/-и, всегда находится под ударением (ср. «лесА», «мастерА», «тополЯ», «учителЯ», но «столЫ» и «стОны», «дикарИ» и «тОкари»), что отражается и в конкурирующих вариантах, причем независимо от их соответствия литературной норме: «профессорА» — «профЕссоры», «договОры» — «договорА», «кАбели» — «кабелЯ», «тОрты» — «тортЫ» — «тортА» и многие другие.
Такая связь была давно замечена учеными, и ее в качестве одного из аргументов использовал еще М. В. Ломоносов в полемическом стихотворении «Искусные певцы всегда в напевах тщатся» (1753 г.):
«В музыке что распев, то над словами сила <ударение>;
Природа нас блюсти закон сей научила.
Без силы “бЕреги“, но с силой “берегА“,
И “снЕги“ без нея мы говорим “снегА“;
Довольно кажут нам толь ясные доводы,
Что ищет наш язык везде от “и“ свободы».
Также замечено, что новые формы И. п. мн. ч. на -а/-я не появляются у существительных, которые в единственном числе имеют ударение на последнем слоге неодносложной основы. Так, не образуются, а если образуются, то не приживаются в языке формы на -а/-я у таких существительных, как «дирижЁр», «пирОг», «кобЕль» и т. п. Поэтому есть «кабелЯ» при «кАбель», но нет «кобелЯ» при «кобЕль». Формы «шоферА» и «договорА» появились при формах «шОфер» и «дОговор», а не при «шофЁр» и «договОр».
Как видно, морфология очень сильно вторгается в сферу русского словесного ударения, что вытекает из его подвижности. Словесное ударение в русском языке тесно связано со смыслом, с планом содержания морфем, с морфологическими категориями.
М. Б. Попов
В русском языке, где словесное ударение ярко выражено, оно выполняет словоопознавательную функцию. Так, звуковые оболочки слов «мукА» и «мУка», «пАлки» и «полкИ», «стАла» и «столА» и мн. др. при одном и том же звуковом (фонемном) составе характеризуются разным местом словесного ударения и соответственно разными ритмическими контурами.
Словесное ударение в русском языке является свободным, или разноместным, т. е. оно может находиться на любом слоге слова. Этой особенностью русское словесное ударение отличается от ударения в языках с так называемым связанным (фиксированным) ударением, которое падает на определенный по порядку слог, например, от чешского, в котором ударение находится на первом слоге, или от польского со словесным ударением, фиксированным на предпоследнем слоге.
Нефиксированность русского словесного ударения и позволяет ему играть смыслоразличительную роль. С другой стороны, свободное ударение дает широкий простор для вариантов ударения в одних и тех же словах: «творОг» — «твОрог», «инАче» — «Иначе», «созвонИмся» — «созвОнимся», «началсЯ» — «нАчался» — «начАлся», «облегчИть» — «облЕгчить», «вы прАвы» — «вы правЫ» , «нЕ дало» — «не далО» — «не дАло», «нА руку» — «на рУку» и т. д. По данным К. С. Горбачевича 1970-х годов, «[в] современном русском языке имеется более 5000 общеупотребительных слов, имеющих колебания в ударении», причем вероятность колебаний тем выше, чем более частотно то или иное слово. Обилие вариантов ударения, причем в речи носителей литературного языка, является серьезной проблемой для специалистов по культуре речи и поводом посудачить для любителей осудить ближнего за неправильно поставленное ударение.
В словах, состоящих из 3—5 слогов, ударение тяготеет к середине слова, а в многочисленных двусложных словах распределяется практически поровну между первым и вторым слогами. Будучи свободным, русское ударение может находиться как на корнях слов, так и на приставках, суффиксах и окончаниях.
В значительной части частотной лексики ударение является подвижным, т. е. может менять место при словоизменении (например, в ед. ч. «женА», «женЫ» и т. д., но во мн. ч. «жЁны», «жЁнам» и т. д.) и словообразовании (например, «столА», «столУ» и т. д., «столЫ», «столОв» и т. д. с постоянным ударением на окончании, но «стОлик», «стОлика» и т. д.).
Многие другие слова имеют постоянное ударение на основе — «бАба», «бАбы» и т. д.; «крУжка», «крУжки» и т. д.
Схему распределения ударений в конкретном слове называют его акцентной кривой. Акцентные кривые, свойственные грамматическим классам в отвлечении от конкретных слов, рассматриваются как акцентные парадигмы.
В русском языке имеются разные типы акцентных парадигм:
— с постоянным ударением на основе (ср. «вИжу», «вИдишь» и т. д.),
— с постоянным ударением на окончании (ср. «сижУ», «сидИшь» и т. д.),
— с подвижным ударением (которое падает то на основу, то на окончание: ср. «хожУ», но «хОдишь» и т. д.).
Подвижность ударения используется в русском языке в качестве дополнительного (наряду с главным — окончанием) средства выражения грамматических значений, как в приведенном противопоставлении форм единственного и множественного числа слова «жена».
Еще один пример — противопоставление при помощи ударения формы 1-го лица единственного числа всем остальным формам в парадигме спряжения некоторых глаголов: «дарЮ» — но «дАришь», «дАрит», «дАрим», «дАрите», «дАрят».
Этой модели на протяжении XIX—XX вв. подчинились многие глаголы 2-го спряжения: «варЮ» — «вАришь», «солЮ» — «сОлишь», «тащУ» — «тАщишь» и мн. др. вместо старых «варЮ» — «варИшь, «солЮ» — «солИшь», «тащУ» — «тащИшь».
В русском языке есть такие морфемы, на которые не может падать ударение (например, суффикс существительных мужского рода -тель всегда безударный — «водИтель», «хранИтель», «читАтель» и др.), но есть и такие, которые всегда находятся под ударением (например, приставка вы- в глаголах совершенного вида — «вЫнести», «вЫнесу», но «нестИ», «несУ»).
Ударение может быть тесно связано с окончанием. Так, окончание И. п. мн. ч. -а/-я существительных мужского рода, в отличие от окончания -ы/-и, всегда находится под ударением (ср. «лесА», «мастерА», «тополЯ», «учителЯ», но «столЫ» и «стОны», «дикарИ» и «тОкари»), что отражается и в конкурирующих вариантах, причем независимо от их соответствия литературной норме: «профессорА» — «профЕссоры», «договОры» — «договорА», «кАбели» — «кабелЯ», «тОрты» — «тортЫ» — «тортА» и многие другие.
Такая связь была давно замечена учеными, и ее в качестве одного из аргументов использовал еще М. В. Ломоносов в полемическом стихотворении «Искусные певцы всегда в напевах тщатся» (1753 г.):
«В музыке что распев, то над словами сила <ударение>;
Природа нас блюсти закон сей научила.
Без силы “бЕреги“, но с силой “берегА“,
И “снЕги“ без нея мы говорим “снегА“;
Довольно кажут нам толь ясные доводы,
Что ищет наш язык везде от “и“ свободы».
Также замечено, что новые формы И. п. мн. ч. на -а/-я не появляются у существительных, которые в единственном числе имеют ударение на последнем слоге неодносложной основы. Так, не образуются, а если образуются, то не приживаются в языке формы на -а/-я у таких существительных, как «дирижЁр», «пирОг», «кобЕль» и т. п. Поэтому есть «кабелЯ» при «кАбель», но нет «кобелЯ» при «кобЕль». Формы «шоферА» и «договорА» появились при формах «шОфер» и «дОговор», а не при «шофЁр» и «договОр».
Как видно, морфология очень сильно вторгается в сферу русского словесного ударения, что вытекает из его подвижности. Словесное ударение в русском языке тесно связано со смыслом, с планом содержания морфем, с морфологическими категориями.
М. Б. Попов
Свежие комментарии