источник Личности
Утро 3 сентября 1942 года выдалось холодным, и старший лейтенант Н. П. Кочетков перед вылетом на боевое задание надел поверх гимнастёрки кожаный реглан. Ему предстояло вести пятёрку Илов в район разъезда Конный. Целью штурмовиков была батарея шестиствольных миномётов противника, которая сильно досаждала наземным войскам.
Неприятности начались ещё до подхода к цели. При пересечении линии фронта группа советских самолётов была обстреляна с земли. Осколок вражеского снаряда пробил бензобак на Ил-2 Кочеткова, и кабина самолёта сразу наполнилась парами бензина. Николай Павлович мог бы передать группу другому лётчику и вернуться на базу, но это было не в его правилах. Цель была совсем рядом — всего в трёх километрах от переднего края.
Миномётную батарею на территории совхоза «Опытное Поле» лётчики обнаружили быстро: она появилась здесь совсем недавно, и немцы ещё не успели как следует замаскировать позиции. Кочетков первым пошёл в атаку. Резко снизившись, он обстрелял цель РСами, а уже будучи над ней, нажал кнопку сброса бомбовой нагрузки. В этот момент самолёт вспыхнул (от срабатывания пиропатронов произошло воспламенение паров бензина) и через несколько секунд взорвался. Обломки Ил-2 рухнули в расположение противника и погребли под собой батарею шестиствольных миномётов. Впоследствии в некоторых источниках события 3 сентября были интерпретированы как огненный таран. Некоторые исследователи связали возникновение этой версии с тем, что незадолго до этого, 28 августа, военком эскадрильи капитан И. П. Зазулинский совершил аналогичный подвиг, и лётчики полка в память о нём поклялись «при случае также направить свои машины на вражеские танки». Однако сам Кочетков в одном из своих интервью версию огненного тарана опроверг. Один из очевидцев случившегося, младший лейтенант А. П. Чубаров, впоследствии также вспоминал:
На наших глазах машина при выходе из атаки взорвалась и сгорела. Мы сопровождали падающий костёр, обломки почти до самой земли. Николай был любимцем полка, настоящим асом.
Вернувшиеся с боевого задания лётчики доложили о гибели своего ведущего. На следующий день командир полка майор П. И. Зотов представил старшего лейтенанта Н. В. Кочеткова к званию Героя Советского Союза[28]. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1942 года Николаю Павловичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
Однако Кочетков выжил. Взрывом его выбросило из самолёта. Если бы не кожаный реглан, гимнастёрка вспыхнула бы мгновенно, и лётчик наверняка бы погиб. А так только сильно обожгло кисти рук, слегка контузило, да взрывной волной сорвало сапоги. Николай Павлович успел воспользоваться парашютом. Ещё находясь в воздухе, он смог оценить обстановку внизу: увидел и бегущих к нему немецких автоматчиков, и заросший бурьяном овраг. Приземлившись на ноги, Кочетков быстро отстегнул лямки парашюта и, расстёгивая на ходу реглан, бросился бежать в сторону спасительного оврага. За спиной раздались автоматные очереди. Одна пуля попала в кисть, другая — в плечо. Ответными выстрелами из пистолета лётчик охладил пыл преследующих, но прежде чем ему удалось укрыться в бурьяне, он получил ещё два ранения в бок. Тем не менее, преследовать вооружённого лётчика дальше немцы не рискнули и прекратили погоню.
До наступления темноты Кочетков прятался в овраге, затем то ползком, то шагом начал пробираться к линии фронта. За ночь он преодолел около трёх километров и почти достиг цели, но из-за большой потери крови вконец выбился из сил. Утром его обнаружил немецкий патруль. Лётчика доставили в штаб ближайшего соединения, а оттуда на следующий день отправили в лагерь для военнопленных.
Лагерь недалеко от станицы Чернышёвской, куда поместили Николая Павловича, был небольшой и мало приспособленный для содержания военнопленных, но там нашёлся хороший врач, который с помощью одной только карболки и подручных средств сумел выходить раненного лётчика. Помогали и другие военнопленные: толкли просо в гильзе, варили и кормили с ложечки. Доктор, которому разрешалось ходить в станицу, раздобыл для него шинель и сапоги, иногда приносил суп и немного хлеба. Через две недели Кочетков уже смог встать на ноги.
«Условия в лагере были ужасные, — вспоминал ветеран. — Жили под открытым небом. Каждый день умирали люди. Одни от ран, другие от дизентерии. Через две недели от 300 человек в живых осталось только около ста». Напуганные начавшейся среди военнопленных эпидемией, немцы решили строить дезинфекционную камеру. Оставшихся в живых узников перевели в станицу и разместили в помещении церкви. Отсюда во время смены караула Николай Павлович с одним из товарищей по несчастью совершил побег. Случилось это 23 сентября. Беглецам удалось выйти к Дону напротив станицы Вёшенской, но преодолеть реку они не смогли. Пошли дальше на восток к линии фронта. 28 сентября зашли на хутор Пронин попросить еды, но наткнулись на немцев. Так Кочетков снова оказался в лагерях. Сначала попал в Миллерово, затем его перевели в Кантемировку. Там, по воспоминаниям Николая Павловича, хозяйничали итальянцы. Отношение к военнопленным было более гуманным, а порядки менее строгими. Рядом располагалась станция Кантемировка, которую немцы активно использовали для снабжения своих войск. Заключённых из лагеря почти ежедневно привлекали на разгрузку вагонов. Утром 22 октября шёл дождь, и охранники спрятались в тамбуре. Воспользовавшись этим, военнопленные Кочетков и Зайцев поднырнули под стоявшие на станции составы и выбрались на перрон, где затерялись в толпе местных жителей.
Учитывая опыт предыдущего побега, на этот раз беглецы обходили населённые пункты стороной. Питались только тем, что осталось в полях после уборки. К 28 октября им удалось выйти на берег Дона. Здесь им снова повезло — встретили возвращавшуюся с задания советскую разведгруппу, вместе с которой переправились на противоположный берег. Однако порадоваться своему освобождению бывшим военнопленным не пришлось. Их сразу доставили в особый отдел, а оттуда после пяти дней допросов направили в фильтрационный лагерь под Рязанью.
Более полугода шло следствие по делу Кочеткова, и только летом 1943 года все обвинения с Николая Павловича были сняты. Но ему по-прежнему не доверяли, поэтому вместо фронта сначала направили в запасной стрелковый полк в Щербинку. Уже оттуда в сентябре 1943 года Кочетков был переведён в Москву, в пункт сбора ВВС Красной Армии, где находился до конца года. Пока ждал нового назначения, получил у начальника сборного пункта полковника А. В. Басова разрешение навестить родственников в Подмосковье. Родители в это время находились в эвакуации в Бугульме, и Кочетков заехал к дяде Фёдору в Ивантеевку. От него Николай Павлович и узнал, что ещё в ноябре 1942 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Но получить заслуженную награду он смог только через два месяца. 18 января 1944 года на скромной церемонии в Кремле Звезду Героя Советского Союза (№ 2636) и орден Ленина от имени Президиума Верховного Совета СССР ему вручил известный эстонский поэт Йоханнес Варес. В управлении кадров ВВС лётчику вновь рекомендовали вернуться на инструкторскую работу, но Николай Павлович проявил настойчивость и добился отправки в действующую армию.
Миномётную батарею на территории совхоза «Опытное Поле» лётчики обнаружили быстро: она появилась здесь совсем недавно, и немцы ещё не успели как следует замаскировать позиции. Кочетков первым пошёл в атаку. Резко снизившись, он обстрелял цель РСами, а уже будучи над ней, нажал кнопку сброса бомбовой нагрузки. В этот момент самолёт вспыхнул (от срабатывания пиропатронов произошло воспламенение паров бензина) и через несколько секунд взорвался. Обломки Ил-2 рухнули в расположение противника и погребли под собой батарею шестиствольных миномётов. Впоследствии в некоторых источниках события 3 сентября были интерпретированы как огненный таран. Некоторые исследователи связали возникновение этой версии с тем, что незадолго до этого, 28 августа, военком эскадрильи капитан И. П. Зазулинский совершил аналогичный подвиг, и лётчики полка в память о нём поклялись «при случае также направить свои машины на вражеские танки». Однако сам Кочетков в одном из своих интервью версию огненного тарана опроверг. Один из очевидцев случившегося, младший лейтенант А. П. Чубаров, впоследствии также вспоминал:
На наших глазах машина при выходе из атаки взорвалась и сгорела. Мы сопровождали падающий костёр, обломки почти до самой земли. Николай был любимцем полка, настоящим асом.
Вернувшиеся с боевого задания лётчики доложили о гибели своего ведущего. На следующий день командир полка майор П. И. Зотов представил старшего лейтенанта Н. В. Кочеткова к званию Героя Советского Союза[28]. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1942 года Николаю Павловичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
Однако Кочетков выжил. Взрывом его выбросило из самолёта. Если бы не кожаный реглан, гимнастёрка вспыхнула бы мгновенно, и лётчик наверняка бы погиб. А так только сильно обожгло кисти рук, слегка контузило, да взрывной волной сорвало сапоги. Николай Павлович успел воспользоваться парашютом. Ещё находясь в воздухе, он смог оценить обстановку внизу: увидел и бегущих к нему немецких автоматчиков, и заросший бурьяном овраг. Приземлившись на ноги, Кочетков быстро отстегнул лямки парашюта и, расстёгивая на ходу реглан, бросился бежать в сторону спасительного оврага. За спиной раздались автоматные очереди. Одна пуля попала в кисть, другая — в плечо. Ответными выстрелами из пистолета лётчик охладил пыл преследующих, но прежде чем ему удалось укрыться в бурьяне, он получил ещё два ранения в бок. Тем не менее, преследовать вооружённого лётчика дальше немцы не рискнули и прекратили погоню.
До наступления темноты Кочетков прятался в овраге, затем то ползком, то шагом начал пробираться к линии фронта. За ночь он преодолел около трёх километров и почти достиг цели, но из-за большой потери крови вконец выбился из сил. Утром его обнаружил немецкий патруль. Лётчика доставили в штаб ближайшего соединения, а оттуда на следующий день отправили в лагерь для военнопленных.
Лагерь недалеко от станицы Чернышёвской, куда поместили Николая Павловича, был небольшой и мало приспособленный для содержания военнопленных, но там нашёлся хороший врач, который с помощью одной только карболки и подручных средств сумел выходить раненного лётчика. Помогали и другие военнопленные: толкли просо в гильзе, варили и кормили с ложечки. Доктор, которому разрешалось ходить в станицу, раздобыл для него шинель и сапоги, иногда приносил суп и немного хлеба. Через две недели Кочетков уже смог встать на ноги.
«Условия в лагере были ужасные, — вспоминал ветеран. — Жили под открытым небом. Каждый день умирали люди. Одни от ран, другие от дизентерии. Через две недели от 300 человек в живых осталось только около ста». Напуганные начавшейся среди военнопленных эпидемией, немцы решили строить дезинфекционную камеру. Оставшихся в живых узников перевели в станицу и разместили в помещении церкви. Отсюда во время смены караула Николай Павлович с одним из товарищей по несчастью совершил побег. Случилось это 23 сентября. Беглецам удалось выйти к Дону напротив станицы Вёшенской, но преодолеть реку они не смогли. Пошли дальше на восток к линии фронта. 28 сентября зашли на хутор Пронин попросить еды, но наткнулись на немцев. Так Кочетков снова оказался в лагерях. Сначала попал в Миллерово, затем его перевели в Кантемировку. Там, по воспоминаниям Николая Павловича, хозяйничали итальянцы. Отношение к военнопленным было более гуманным, а порядки менее строгими. Рядом располагалась станция Кантемировка, которую немцы активно использовали для снабжения своих войск. Заключённых из лагеря почти ежедневно привлекали на разгрузку вагонов. Утром 22 октября шёл дождь, и охранники спрятались в тамбуре. Воспользовавшись этим, военнопленные Кочетков и Зайцев поднырнули под стоявшие на станции составы и выбрались на перрон, где затерялись в толпе местных жителей.
Учитывая опыт предыдущего побега, на этот раз беглецы обходили населённые пункты стороной. Питались только тем, что осталось в полях после уборки. К 28 октября им удалось выйти на берег Дона. Здесь им снова повезло — встретили возвращавшуюся с задания советскую разведгруппу, вместе с которой переправились на противоположный берег. Однако порадоваться своему освобождению бывшим военнопленным не пришлось. Их сразу доставили в особый отдел, а оттуда после пяти дней допросов направили в фильтрационный лагерь под Рязанью.
Более полугода шло следствие по делу Кочеткова, и только летом 1943 года все обвинения с Николая Павловича были сняты. Но ему по-прежнему не доверяли, поэтому вместо фронта сначала направили в запасной стрелковый полк в Щербинку. Уже оттуда в сентябре 1943 года Кочетков был переведён в Москву, в пункт сбора ВВС Красной Армии, где находился до конца года. Пока ждал нового назначения, получил у начальника сборного пункта полковника А. В. Басова разрешение навестить родственников в Подмосковье. Родители в это время находились в эвакуации в Бугульме, и Кочетков заехал к дяде Фёдору в Ивантеевку. От него Николай Павлович и узнал, что ещё в ноябре 1942 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Но получить заслуженную награду он смог только через два месяца. 18 января 1944 года на скромной церемонии в Кремле Звезду Героя Советского Союза (№ 2636) и орден Ленина от имени Президиума Верховного Совета СССР ему вручил известный эстонский поэт Йоханнес Варес. В управлении кадров ВВС лётчику вновь рекомендовали вернуться на инструкторскую работу, но Николай Павлович проявил настойчивость и добился отправки в действующую армию.
Официальная группа "Маленькой страны" вконтакте "Я и Ты"
Свежие комментарии